Неточные совпадения
Городничий (в сторону, с лицом, принимающим ироническое выражение).В Саратовскую губернию! А? и не покраснеет! О, да с ним нужно
ухо востро. (Вслух.)Благое дело изволили предпринять. Ведь вот относительно дороги: говорят, с одной стороны, неприятности насчет задержки лошадей, а ведь, с другой стороны, развлеченье для ума. Ведь вы, чай, больше для
собственного удовольствия едете?
Он Софье Семеновне и причины все объяснял; но та и
ушам своим сначала не поверила, да глазам, наконец, поверила, своим
собственным глазам.
Издалека доносится до
ушей шум горных каскадов или над всем этим тяготеет такое страшное безмолвие, что не решаешься разговором или песнью будить пустыню, пугаясь
собственного голоса.
Разбудило меня не
собственное намерение проснуться ровно через час, как это часто случается, а какое-то странное, хоть и слабое, хлюпанье и бульканье под самым моим
ухом. Я поднял голову…
Лиза, его смуглая Лиза, набелена была по
уши, насурьмлена пуще самой мисс Жаксон; фальшивые локоны, гораздо светлее
собственных ее волос, взбиты были, как парик Людовика XIV; рукава a l’imbecile [По-дурацки (фр.) — фасон узких рукавов с пуфами у плеча.] торчали, как фижмы у Madame de Pompadour; [Мадам де Помпадур (фр.).] талия была перетянута, как буква икс, и все бриллианты ее матери, еще не заложенные в ломбарде, сияли на ее пальцах, шее и
ушах.
Ася (
собственное имя ее было Анна, но Гагин называл ее Асей, и уж вы позвольте мне ее так называть) — Ася отправилась в дом и скоро вернулась вместе с хозяйкой. Они вдвоем несли большой поднос с горшком молока, тарелками, ложками, сахаром, ягодами, хлебом. Мы уселись и принялись за ужин. Ася сняла шляпу; ее черные волосы, остриженные и причесанные, как у мальчика, падали крупными завитками на шею и
уши. Сначала она дичилась меня; но Гагин сказал ей...
— И был, сударик, Христофор этот, хоша рязанской, ну вроде цыгана али хохла, усы у него до
ушей, а рожа — синяя, бороду брил. И не то он — дурачок, не то притворялся, чтобы лишнего не спрашивали. Бывало, в кухне нальет воды в чашку, поймает муху, а то — таракана, жука какого и — топит их прутиком, долго топит. А то —
собственную серую изымет из-за шиворота — ее топит…
Ветер шевелил прядь волос, свесившуюся из-под его шляпы, и тянулся мимо его
уха, как протяжный звон эоловой арфы. Какие-то смутные воспоминания бродили в его памяти; минуты из далекого детства, которое воображение выхватывало из забвения прошлого, оживали в виде веяний, прикосновений и звуков… Ему казалось, что этот ветер, смешанный с дальним звоном и обрывками песни, говорит ему какую-то грустную старую сказку о прошлом этой земли, или о его
собственном прошлом, или о его будущем, неопределенном и темном.
Взяв рукопись, Петр Михайлыч первоначально перекрестился и, проговорив: «С богом, любезная, иди к невским берегам», — начал запаковывать ее с таким старанием, как бы отправлял какое-нибудь
собственное сочинение, за которое ему предстояло получить по крайней мере миллион или бессмертие. В то время, как он занят был этим делом, капитан заметил, что Калинович наклонился к Настеньке и сказал ей что-то на
ухо.
Александров чутким
ухом услышал и понял, что никакие стихи, кроме
собственных, Миртова совсем не интересуют, а тем более детские, наивные, жалкие и неумелые. Он изо всех сил набросился на сестру...
Вкрадчиво, осторожно, с пленительным лукавством раздаются первые звуки штраусовского вальса. Какой колдун этот Рябов. Он делает со своим оркестром такие чудеса, что невольно кажется, будто все шестнадцать музыкантов — члены его
собственного тела, как, например, пальцы, глаза или
уши.
Виргинский — общечеловек, Липутин — фурьерист, при большой наклонности к полицейским делам; человек, я вам скажу, дорогой в одном отношении, но требующий во всех других строгости; и, наконец, тот, с длинными
ушами, тот свою
собственную систему прочитает.
Слова эти отозвались в самой глубине души Иоанна. Он не знал, от призрака ли их слышит или
собственная его мысль выразилась ощутительным для
уха звуком.
От века веков море идет своим ходом, от века встают и падают волны, от века поет море свою
собственную песню, непонятную человеческому
уху, и от века в глубине идет своя
собственная жизнь, которой мы не знаем.
— Оставьте, сделайте одолжение; я сам его спроважу, когда надоест, — и Семен Иванович вынул часы и заставил их бить; Яша с восхищением слушал бой, поднес потом часы к
уху Семена Ивановича, потом к
уху матери и, видя несомненные знаки их удивления, поднес их к
собственному рту.
Сегодня он отрубил
уши тридцати тысячам человек, которые имели дерзость защищать свое отечество, вчера он превратил в пепел цветущую страну, третьего дня избил младенцев в
собственном государстве; у него дремлет в смертельной истоме целый сад красавиц, ожидающих его ласки, как трава в зной ждет капли дождя, а деспотище уже ничего не может и для развлечения кромсает придворную челядь!
На крошечном
собственном пароходике мы добрались до его промысла. Первым делом из садка вытащили огромнейшего икряного осетра, при нас же его взрезали, целую гору икры бросили на грохотку, протерли и подали нам в медном луженом ведре, для закуски к водке, пока
уху из стерлядей варили да на угольях жареху стерляжью на вертелах, как шашлык, из аршинных стерлядей готовили.
Бывало, день-деньской сидит он над мальчиком и дует ему над
ухом в самодельную берестовую дудку или же возит его в тележке
собственного изделия, которая имела свойство производить такой писк, что, как только Аким тронется с нею, бывало, по улице, все деревенские собаки словно взбесятся: вытянут шеи и начнут выть.
Теперь моя песенка спета, влетел по
уши, так я решил про себя, что уж если не умел устроить
собственную жизнь, так буду жить для других.
Как бы то ни было, но даже тогда, когда бричка моя подъезжала к крыльцу этого домика, душа принимала удивительно приятное и спокойное состояние; лошади весело подкатывали под крыльцо, кучер преспокойно слезал с козел и набивал трубку, как будто бы он приезжал в
собственный дом свой; самый лай, который поднимали флегматические барбосы, бровки и жучки, был приятен моим
ушам.
Мышлаевский (плачет). Алеша, разве это народ! Ведь это бандиты. Профессиональный союз цареубийц. Петр Третий… Ну что он им сделал? Что? Орут: «Войны не надо!» Отлично… Он же прекратил войну. И кто?
Собственный дворянин царя по морде бутылкой!.. Павла Петровича князь портсигаром по
уху… А этот… забыл, как его… с бакенбардами, симпатичный, дай, думает, мужикам приятное сделаю, освобожу их, чертей полосатых. Так его бомбой за это? Пороть их надо, негодяев, Алеша! Ох, мне что-то плохо, братцы…
— Эй, ты, свиное
ухо! По какой причине раскричался? Вопрос звучал деловито, как будто вопрошавший допускал возможность существования какой-либо «причины», и даже название «свиное
ухо» казалось просто необидным
собственным именем. Еврей смягчал экспрессию, понижал тон и издавал рулады, выражавшие очевидную готовность к компромиссу.
И до сих пор не произношу твоего святого, Антоний Падуанский, имени, без того, чтобы сразу в глазах: торчок бесовского платка, а в
ушах —
собственное, такое успокоительное, такое успокоенное — точно уже все нашла, что когда-либо еще потеряю! — воркование: «Черт-черт, поиграй да отдай, черт-черт…»
И вот уже мои
уши физически привстают от звука моего
собственного голоса, уже плывущего по волнам великолепной оды Гюго “Наполеон II”.
Ардальон сразу огорошил князя такою новостью, что все журналисты, мол, сволочь, эксплуататоры честного труда и вдобавок ни
уха, ни рыла не смыслят, и что гораздо лучше взять да основать свой
собственный отдельный и независимый орган, и в нем уже невозбранно печатать все, чего только душа пожелает.
Девочка помимо
собственной воли проронила эту фразу и теперь, краснея до
ушей, не знала, куда девать глаза от стыда и страха.
И потом, в ее муже есть что-то новое. Оставить его в покое; только бы знал свою роль в доме. Не оставаться с ним за столом, а при посторонних пропускать мимо
ушей его купеческое «извольте видеть». Теперь она с
собственным большим состоянием. Какой муж сделал бы это так джентльменски? Палтусов был прав.
Дядя Петруша приходит обыкновенно не один. С ним является и Неро, большой черный пес датской породы, с отвислыми
ушами и с хвостом, твердым, как палка. Этот пес молчалив, мрачен и полон чувства
собственного достоинства. На детей он не обращает ни малейшего внимания и, шагая мимо них, стучит по ним своим хвостом, как по стульям. Дети ненавидят его всей душой, но на этот раз практические соображения берут у них верх над чувством.
— Но вы забыли прибавить к числу
собственных их язв острые языки литвин, — сказал Федор Давыдович, — они, как ножи, втыкались в
уши новгородцев и вели их короткою дорогою на погибель.
— Совершенно. Когда дело идет о том, чтобы услужить вашему сиятельству в подобных делах, я доверяю только своим
собственным глазам и
ушам. Мне трудно было открыть этот секрет — он очень строго хранится.
Я невольно вспомнил кровавый пот того, чья праведная кровь оброком праотцов низведена на чад отверженного рода, и
собственная кровь моя прилила к моему сердцу и потом быстро отхлынула и зашумела в
ушах.